Собрались гуси на юг. Вдруг, подлетает к ним ворона:
- Гуси, возьмите меня с собой. Я тоже хочу в жаркие страны.
- Ворона, ты что, ты не долетишь, свалишься на пол дороге...
- Я - птица гордая, я - птица сильная, долечу!
В общем, уговорила.
Собираются гуси, первый перелет, размять косточки, перышки.
Говорят вороне:
- Еще не поздно отказаться, тебя никто винить не будет.
- Я птица сильная, долечу!
Полетели, однодневный перелет, гуси сели, через час появляется ворона.
Уставшая, язык на плече.
Гуси:
- Мы тебя предупреждали, этот перелет - разминка, дальше хуже будет.
- Я птица гордая, я - птица смелая, долечу!
Отдохнули 2 дня, собираются лететь дальше. Пытались отговорить ворону,
она им опять: гордая, сильная - полетели.
Перелет три дня, гуси сели, через 5 часов появляется никакая ворона,
уставшая, перья в разные стороны. Гуси ей:
- Ворона, дальше ты не протянешь, последний перелет - он самый длинный,
ты упадешь в воду, тебя никто вытаскивать не будет.
- Я птица гордая, долечу!!!
Отдохнув два дня взлетели, летят над морем. Ворона отстала, гуси
оглянулись, ну что, мы ее предупреждали, вздохнули, полетели дальше.
Прилетают, сели, отдохнули, выспались. Через 3 дня, ну что помянем
ворону, все-таки смелая была птица, решилась на такой перелет...

Вдруг видят, над самой поверхностью воды, задевая за гребни волн

машет крыльями черная точка - ворона!

Летит, вот уже все, берег, в метре падает в воду. Гуси ее вытаскивают клювами на берег.
На следующий день оклемалась более-менее, гуси ей говоря:
- Ну, ворона! Ты - Птица Гордая, Ты - Птица Сильная - долетала все-таки!!
Ворона:
- Да, я птица гордая, Да, я птица сильная, но ебанутая!!!

Никогда не говори никогда

Год назад я хотел сжечь свои лыжи. Ну, или, по-крайней мере, выкинуть их в мусорный ящик. И уж точно я не планировал еще раз идти в лыжный поход.

Но вот прошел год, а я сижу, готовлю лыжи, заказываю палки по интернету и готовлюсь к новому лыжному походу. Теперь на Алтай.

Там я побывал этим летом, но одного похода в год, оказывается, уже не хватает, и ноги снова просятся в горы.

А тут еще и коварный Иваныч сначала звал на Урал на рождественские каникулы (не сложилось), а после отказался возвращать аванс. Пришлось идти.

Вы спросите: а зачем?

А затем, что поход – это маленькая жизнь. Весьма специфичная, приближенная к первобытным и боевым условиям, но самая настоящая жизнь. Только очень концентрированная. За каких-то 10 дней можно пережить и взлеты и падения, и надежды и разочарования, проверить и познать себя, узнать, на что способен. Как и обычная жизнь, жизнь походная движется вперед от темного к светлому, от инь к ян, от подъема до спуска. Вся жизненная диалектика разворачивается перед тобой под прибаутки Иваныча и рассуждения Михалыча. Да еще на фоне гор. С этим ничего не может сравниться. Ну, разве что 100 грамм после бани. Но только после похода.

Который мы прямо сейчас и начнем.

Великолепная девятка

Из Омска мы стартовали вдвоем. Владимир Иванович, человек и пароход, инструктор от Бога, широкой души человечище и прочая, прочая, прочая. Ну и я.

При посадке встретили Наиля, участника нашей группы из Казани. Он слепил яркими голубыми глазами, щербатой улыбкой и манил уникальным напитком собственного приготовления. На спирту, разумеется.

Так что начало лыжного похода было традиционным – с посиделками в поезде.

Наутро мы уже были в Барнауле, где нас встретили остальные наши товарищи.

Алексей Михайлович, барнаульский инструктор, знаток Алтая, мудрец и командир, человек безграничного туристического, житейского и просто опыта и прочая, прочая, прочая.

Сергей. Вообще-то он Сергей Васильевич и лет ему было и есть немало, но он был настолько энергичен, бодр, говорлив и неуемен, что всякое отчество шло лесом.

Александр. Настоящий шахтер и такой же настоящий мужик.

Ольга. Вот как вы думаете, что может погнать красивую женщину в горы? Нет, не угадали. Как выяснилось позже, Оля летом сошла с маршрута и хотела себе доказать, что сможет. Учитывая, что зимний лыжный поход раза в два тяжелее пешего летнего, это было смелое решение. (Забегая вперед, скажем, что с этой задачей она справилась блестяще).

Ну а со следующими двумя участниками я был хорошо знаком, как и с инструкторами. Ведь мы вместе ходили на Шумак в прошлом году!

Марина, вечный странник из Владимира, и Алексей, не менее вечный турист, но из Санкт-Петербурга. Подробнее о них вы можете прочитать в отчете за прошлый год, но и в этом году ничего не изменилось – они замечательные друзья и сопоходники.

Так что половина группы, включая меня, была мне хорошо знакома, а с другой предстояло знакомиться по ходу. Но я не знаю вещи, которая сближает лучше, чем самый завалящий поход. Ну, разве что 100 грамм после бани. Но только после похода.

И это только начало

На «газели» нас забросили на место, мы разобрали рюкзаки, подвязали лыжи и потопали прямо по курсу. Уж через полчаса я вспомнил, почему так не хотел идти в новый зимний поход.

Прежде всего, поход – это тяжело. И даже очень тяжело. Это тяжелая физическая работа и местами пахота. А лыжный поход тяжелее вдвойне: добавляются зимняя одежда, лыжи и снег.

Рюкзак в начале пути тяжел, как валютная ипотека, и уже через час пути ты начинаешь понимать, почему улитки и черепахи никуда не торопятся.

Привыкшие к уютному офисному креслу и домашнему дивану ноги подгибаются и отказываются идти.

Спина прикипает к рюкзаку, болит во всех местах, начиная от поясницы и заканчивая такими местами, о которых ты и не догадывался, что они могут болеть.

Сопли висят до земли, и через пару часов ты уже перестаешь сморкаться и только пыхтишь и сопишь в две дырочки.

Лыжи тяжелеют с каждым шагом, особенно, если образуется подлип.

Ну уж о том, что в начале пути нужно идти вверх и вверх, и говорить не приходится.

К вечеру первого дня у тебя остается только один вопрос: «На хрена я сюда пошел?!»

Но с другой стороны я вспомнил почему хотел снова пойти в поход.

Поход – это постоянная красота и чистота, которые тебя окружают. Прозрачное бездонное небо, сладкий морозный воздух, белоснежный скрипящий снег, чистейшая вода из ручьев и рек.

Уже на второй день организм начинает дышать по-другому. С потом из тебя выходит весь негатив, все накопленные стрессы, все отрицательные эмоции, а внутрь легкие закачивают все это окружающее благолепие.

У тебя не звонит телефон, ты не сидишь в социальных сетях, тебя не вызывает начальник и даже теще не добраться до тебя в этих затерянных местах.

Постепенно ты заполняешься этой свободой и чистотой до макушки. Вслед за органами движения по-другому начинают работать и внутренние органы. Особенно мозг. Из него вытекают все обиды и огорчения, а по закону сообщающихся сосудов втекают красота и чистота окружающего мира.

Ах, Куба, любовь моя

Всю эту красоту окружающего мира мы впитывали, петляя по устью реки Куба (ударение на последний слог).

Отцы-командиры планировали пройти ее за пару дней, но застряли мы там на все четыре. Небольшая, но вредная горная речка держала нас вскрывшимся льдом, цепляла поваленными деревьями, хватала глубоким снегом и изнурительной тропежкой. В основном тропил стосильный Иваныч, но не меньше тропил и Михалыч, а там и Сергей, и даже мне удалось немного потропить.

Адская это работенка!

Четыре дня мы понемногу двигались вверх, шли весь световой день, часам к пяти начинали раскладываться, ставить лагерь, готовить ужин, готовить дрова на ночь. И, конечно, по старой традиции пускали кружку с горячительными напитками по кругу. На этот раз непьющих оказалось двое: мы с Сашей. Ольга поначалу тоже отказывалась, но по ходу похода и под сладкие речи Алексея Михайловича плюнула на условности и показала, как надо.

На второй день Владимир Иванович умудрился сломать лыжу, изображая туриста, прыгающего по льдинам и торосам. Прыгнуть получилось, долететь до другого берега – не очень. А лыжа лишилась своего гордого и вздернутого носа.

Впрочем, даже на отремонтированной лыже Иваныч скакал впереди всех. Рулил, тропил, вел за собой, как бульдозер. Единственный человек, который мог его обогнать, была Марина.

Вот уж, кто родился в зимней палатке и сразу в лыжах, так это она. На четвертый день, когда мы выбрались из тесных объятий Кубы, она рванула вверх так быстро, что за ней никто не поспевал. При этом она еще тропила лыжню, не снимая рюкзака… И в дальнейшем она часто возглавляла наш отряд, первой взлетая на перевалы и хребты. Догнать ее, особенно мне, тихоходу и «любителю» лыж, было просто нереально…. И как только Куба осталась позади, Марину я встречал уже только на привалах и стоянках.

Поскольку мы застряли там на четыре дня вместо двух, то решили не подниматься на вершину Альбаган. И она грустно маячила за нашими спинами, пока мы поднимались, как бы укоряя: «Ну чего вы?»

Но нам и без Альбагана было на что посмотреть.

Горы под ярким весенним солнцем в белом наряде, украшенным звериными следами. Мощные деревья, утыкающиеся макушками в небо. Зубья вершин, так и зовущие взобраться на них.

А под нами разворачивалась долина, из которой мы вышли. Горные цепи становились вровень с нами. Заснеженные деревья оставались ниже, а наверху расстилались белоснежные поля.

Красота!

Удивительное дело, но пока лезешь вверх, проклинаешь все, обливаясь потом, но стоит взобраться наверх, и усталость как рукой снимает. Стоишь, молчишь и только немного завидуешь тем, у кого перевал еще впереди.

Кадры решают все

Удивительные дела совершает поход. Вот собрались несколько разных людей. Они не знают друг друга, у них разные жизни, судьбы, интересы, жизненный опыт, возраст, место проживания и многое другое. Единственное, что их объединяет, - это желание пройти какой-то маршрут или куда-нибудь взобраться.

И что мы видим дня через три?

Разрозненной кучки людей как не бывало. Перед нами то, что в советской действительности называлось звонким словом коллектив.

Общая цель, совместная деятельность и мудрые (если повезет, как нам) инструкторы очень быстро превращают разномастных индивидуумов в одно целое, в один слаженный и бесперебойно работающий механизм.

И вот уже кипятят снег дежурные, натягивают огромную палатку работящие черти, пилят дрова дровосеки, а после работы кружка с бодрящим напитком обходит коллектив по кругу, и троекратное ура оглашает молчащие горы.

И уже Сергей рассказывает кавырнадцатую историю про очередной поход, и Иваныч руками показывает очередной неприличный анекдот, и Марина повествует о жизни в Абхазии, и Михалыч ворчит на развешенные не по порядку вещи, и Оля улыбается все шире и шире, и Алексей рассказывает о лыжном походе по газопроводу, и Саная излагает особенности шахтерской жизни, и улыбка Наиля светится в углу палатки ярче всех фонариков, и где все те люди, которые молча тряслись в газели по дороге сюда?

Их стерли километры пройденного вместе маршрута, совместные ночевки в жарко натопленной палатке, постоянные шутки друг над другом и, конечно, понимание того, что хуевые люди в горы не ходят. А ходят только такие.

Белое солнце гор

После замечательной ночевки на уютной поляне с ваннами из ледяной воды, мощными кедрами и прекрасными картинами заката и рассвета на верхушках гор нам надо было снова подниматься на перевал на хребет Иолго, а уж потом идти по нему, спускаясь для ночевок в долины.

Поначалу идти было даже легко, потому что мы шли по снегокатке – тропе, оставшейся после проехавших тут снегоходов. Погода все так же была яркой и солнечной. С погодой, кстати, нам повезло на протяжении всего похода.

Но при подъеме снегокатка ушла в сторону, давая крюк, а мы начали подниматься напрямую. Ну как напрямую… зигзагом, а там одна полочка, а там другая, а там лесенкой, а там еще чуть-чуть вверх, а потом еще чуть-чуть – и так до бесконечности.

Марина с Иванычем традиционно убежали первыми, за ними шел второй эшелон – Оля с Сергеем, а мы, мужчины в самом расцвете сил, шли за ними.

Особенно я, который постоянно тащился позади всех. Вот смысл тренироваться, бегать, таскать железо, если пара легконогих девушек без особой спортивной подготовки, обходят меня как последнего лоха?

Нееет, с походом в плане нагрузки ничего не сравниться. Тут нужны иные физические качества.

До этого они вели себя хорошо, разве что подлипа цепляли больше, но на этот раз в ряде мест они просто не ставились ребром и часть склона мне пришлось чуть ли не ползком ползти, перебрасывая рюкзак и подтягиваясь за ним.

«Я же ненавижу лыжи!» - не вовремя вспомнил я.

Но вариантов не было. Пришлось пожертвовать горным духам свой термос, чтобы выбраться оттуда. Где-то там он у меня и укатился.

Мало-помалу, конкретно отстав от остальной группы, но на перевал я поднялся. И двинулся дальше по хребту по лыжне, уходящей вдаль.

Только ради этого одного стоило идти в зимний поход.

Слева и справа раскинулся весь Алтай…

Горы, долины, снег, бесконечное небо, ослепительное солнце, Белуха вдали, и никого. И тишина. Только лыжи: скрип-скрип. Но стоило остановиться, как тишина снова вставала рядом, и мы вместе восхищенно смотрели вокруг.

За перевалом меня дожидался Алексей Михайлович. Он объяснил дальнейшую диспозицию и укатил. А диспозиция была такая: надо было спускаться вниз в очередную долину по вполне себе горнолыжному склону. Только вот лыжи были не горнолыжными. Да и рюкзак тоже. Поэтому мой спуск напоминал скорее кувыркание.

Но худо-бедно, набрав снега за шкирку, а спустился.

Дальше нужно было идти по лыжне искать своих. Хорошо, хоть по прямой.

Идти было легко и радостно, тем более, что вскоре снова появилась снегокатка, виднелся следующий перевал, а перед ним – радостно машущая Марина.

- Наш лагерь там, - показала она.

- А вода там есть? – спросил я.

- А вот воды и дров нет, - огорчила меня она.

Фух, тут я почувствовал, как устал, а еще и воды не было… Добравшись до лагеря – кусочку цивилизации в глубоком снегу, я просто сел и начал приходить в себя.

Тут я ощутил, что как-то опрометчиво радовался сияющему солнцу. Морда стала напоминать запеченный пирожок с корочкой. Впрочем, загорели в этот день все, а Алексею повезло меньше всех: он забыл очки и чуть не ослеп. Временно, но все равно неприятно.

Вот что меня больше всего поражает в походе, так это то, как на пустом месте вырастает человеческое жилье.

Вот зимний лес. Пустая поляна, где снега по пояс. Сумрачные кедрачи да камни. И тут приходят они. Туристы. И вот – на выровненной площадке вырастает палатка с дымящей трубой. А рядом располагается кухня с булькающим котелком. А тут уже готова целая поленница на ночь. И всюду кипит жизнь и суета. А все это под спокойное и разумное управление процессом от наших отцов-командиров.

Мне кажется, нашим чиновникам стоило бы поучиться, как без раздутых бюджетов и дополнительных средств, буквально из ничего, говна и пары палок, делать что-то. Как планировать расходы так, чтобы грамотно распланировать расходы, ведь в лесу неоткуда взять чая и сухарей. Надо точно понимать, сколько брать. Научиться, как управлять коллективом без запретительных директив и всевозможных запрещений, а через диалог и разумные приказы. Да как вообще общаться с людьми и как подбирать людей в свою команду.

Короче, надо их всех отправить в поход. Тех, кто попроще – в летний. Кто не нужен – на сплав: потопнут – не жалко. Ну а тех, кому нужен высокий пост – в зимний. Пусть покажут, что они могут преодолевать трудности, планировать, идти до конца, выполнять данное слово. Да просто быть людьми, которые не кинут ближнего своего. А Иваныч с Михалычем будут определять профпригодность. Прошел до конца, показал, что могёшь – добро пожаловать в министерство, а уж если сдулся, не выдержал, сошел с маршрута – в дворники. Тоже хорошая профессия.

Перевал за перевалом

Наутро нам предстояло взять два перевала и спуститься к Каракольским озерам.

Первый перевал был он вот он. Рукой подать. Манил накатанной снегоходной дорогой, но, как и все перевалы, плутал лыжней влево-вправо, обкладывал полочками, подкидывал еще высоты, однако в итоге все равно был взят.

С него снова по хребту мы зашагали по все той же неописуемой красоте, разве что Белуха была еще виднее да достопримечательностей побольше. Так, например, мы миновали замок Горных духов – одиноко торчащие скалы причудливой формы.

На этот раз замыкающим на удивление был не я, а Саня. Правда, отстал он из-за того, что снимал окружающее великолепие.

Навстречу нам один за другим ехали туристы на снегоходах. Те километры, что мы проходили за часы, они проглатывали за минуты, но могли ли они за эти минуты ощутить красоту и тишину вокруг? Вряд ли.

Еще вчера я был готов сесть на хвост любому из них, а сегодня чуть ли не с презрением смотрел на продукты цивилизации. Нееет, пока сам ногами это все не пройдешь, не поймешь ни красоты окружающего мира, ни себя.

Так что перевал я взял на внутреннем подъеме.

На нем мне наконец выдали заныканную шоколадку (а за подъем на перевал полагается шоколадка). Вокруг стояла куча каменных пирамидок. Тут мы и расположились, чтобы отдохнуть и посоветоваться, как дальше быть. Ведь нам надо было скорректировать график. Да, мы 4 дня потеряли на Кубе, но 2 сэкономили за стремительный переход по Иолго. А на Каракольских озерах была база и… баня. На шестой день похода от одного слова «баня» на лице расплывалась дурацкая улыбка.

Порешили спускаться, париться и ночевать. А там окончательно решить – оставаться на дневку или идти дальше.

Спуск оказался тоже горнолыжным и, соответственно, падательным.

В конце концов, я, как и многие наши, плюнул, снял лыжи и пошел по снегокатке пешком.

На Каракольских озерах

Когда мы шли в Саянах на снегоступах до базы «Снежный барс», пробираясь сквозь облако и метель, синие крыши базы навсегда врезались мне в память. Вот и на этот раз почему-то глаза искали синие крыши. Казалось, ну вот, за следующим поворотом они обязательно появятся – значит, дошли.

Вот только никаких синих крыш не было. Увидеть эту базу, занесенную снегом, было совсем непросто. А в метель, думаю, я вообще бы прошел мимо, не заметив.

База стояла у нижнего Караколького озера. Озера каскадом спускались почти от самого Багатоша. Внизу притулилось несколько домиков, ржавый и полуразобранный грузовик и веранды. Все это хозяйство охранял сторож Анатолий с котом и псом Цыганом, черным наглым и сообразительным собаком.

Но главное, там была чистейшая вода, которой мы напились от пуза.

Нам выделили домик и обещали к вечеру затопить баню.

А пока суть да дело, мы растопили печь в домике, Иваныч повесил палатку сушиться, народ разобрал себе полати, и мы сели чаевничать да обсудить - на сколько нам тут оставаться: на день или два.

Уроки менеджмента в лесу

Для меня в походе все просто – всегда есть главный, лидер, командир, человек, который ведет за собой. С ним не надо спорить, а надо просто делать. В походе не может быть демократии, поскольку условия экстремальные, а в таких условиях демократия – путь к хаосу и неудаче в итоге.

Нам повезло: у нас-то было аж два отца-командира. Иваныч – так сказать, командир полевой, а Михалыч – стратегический, штабной по-научному.

Вот они и продемонстрировали, что в походе могут быть и иные способы управления. Иные, чем диктатура, но не менее эффективные.

Еще на Багатоше я полагал, что оставаться на дневку на Каракольских озерах не стоит. И со мной многие были согласны. Но отцы-командиры имели другое мнение. На их месте я бы в приказном порядке велел остаться на дневку, и все дела.

Однако они повели дело иначе. Начав со всеобщего вече, выслушав все за и против, привели убойные аргументы за и – вуаля! Ваш покорный слуга и многие другие спустя час голосуют за противоположное решение – остаться тут на дневку…

Нет, не те люди управляют нашей страной… Все, как в анекдоте: весело и с музыкой, а, главное, сами. Вот и это и есть настоящая управляемая демократия: не охлократия, не потемкинская политическая деревня, а реальное обсуждение с хитроумной подводкой к единственно верному решению, но не как велит великий кормчий или единственная правильная партия, но в результате анализа, убеждения и сравнения.

Вот еще один плюс похода – можно научиться различным стилям управления, пополнить собственный опыт, поговорить с умными людьми, попробовать доказать им свою точку зрения.

Это, конечно, можно изучить и в обыденной жизни, но в походе все быстрее доходит. В несколько раз.

Вот так.

Закончив собрание народных представителей, мы засобирались в баню, которая уже давно приветливо махала дымом из трубы.

Малиновый жар

Баня. Только для русского человека это слово звучит как песня. Ну, может, для финна еще. А для одичавшего туриста оно звучит как гимн.

Баня. Настоящая, дровяная, со склизкими деревянными полами, булькающей кипятком печью, с раскаленным жаром каменки и с березовым веником, замоченным в кипятке, куда я не преминул сунуть руку.

Тело, пропотевшее за шесть дней насквозь, раскрывается всеми порами, дышит все кожей, впитывает пар и выпускает жар.

Пух! Ковшик на каменку, и по парной расплывается смолянистый еловый запах от запаренных веток.

Ах! И веник шпарит по заскорузлому телу, снимая усталость, грязь и напряжение ходовых дней.

Ох! И ты выходишь в черную ночь, стоишь, окутанный паром, натираешься снегом, а навстречу тебе распахивается бездонное небо, какого не бывает в городах. Небо с мириадами звезд, созвездием Ориона и перевернутым ковшом, нарождающейся Луной и бездонной чернотой.

Чай мы получаем в домике, где вечные дежурные (а девушки дежурили по очереди) Оля с Мариной вручают по кружке. А на столе конфеты, сушки и сухари – а что еще надо?

Только вытянуться на обычной кровати во весь рост и блаженно заснуть.

Дневка

Что можно делать на дневке? Валяться на кровати до 8-ми часов, с тихим удовлетворением смотреть на снятые лыжи и отброшенный рюкзак, общаться друг с другом на темы мироздания, политики и смысла жизни и, конечно, ходить в радиалки.

Вот и мы, навалявшись и насмотревшись на походное снаряжение, собрались совместить приятное с полезным и отправились пешком вверх по всем Каракольским озерам, а на обратном пути устроили философский диспут с Иванычем.

Каракольские озера – это известная туристическая достопримечательность. Сюда едут на снегоходах, сюда доходят машины, сюда едут отдыхать многие. Но зимой тут было пусто и безмолвно. Только на выходных тут катались на снегоходах, оставляя следы, а сегодня снова было тихо.

Озера располагаются будто на ступеньках: одно другого выше. Или ниже. Мы добрались до верхнего и развалились на солнышке на камнях и на жухлой травке, пробившейся из под-снега.

Цыган, увязавшийся за нами, прыгал вокруг, воровал у Володи сушки из кармана и гонял куропаток по склону.

Прямо перед нами вздымалась крутая стена, на которой был Багатош, да и вообще, верхнее из озер было словно в амфитеатре неприступных скал.

Вдоволь назубоскалившись и нагревшись на весеннем солнце, мы отправились вниз, попутно обсуждая исторические проблемы в контексте противостояния общества потребления и общества строителей коммунизма. Ну а вы как думали? В походах только так – только серьезные научные диспуты и обсуждения. Не верите? Сами сходите. И только там узнаете, почему развалился СССР и как жить дальше.

На кухне

А хорошо бы иметь маленький домик в лесу. Такой, как здесь. Небольшой, деревянный, со звонко звучащей под дождем крышей. С такой же кухней, как здесь.

Где есть небольшая беленая печка, на которой закипает котелок с чаем.

Где за крохотным столиком может уместиться девять человек.

Где в низкое окошко сует свою морду Цыган, умильно заглядывая в тарелки.

На такой кухне под чай с карамельками хорошо спорить до хрипоты о таких важных вещах. О которых назавтра уже и не вспомнишь. Хорошо сидеть и просто смотреть в окошко, как тает снег. Хорошо выйти поколоть дрова и, вернувшись, бросить их охапкой подле печи, а после складывать полешки в жаркий печной рот.

 Стремительный спуск

После дневки, да с полегчавшим рюкзаком, да вниз, да пешком – вот это было уже просто замечательно! Правда, сначала мы по привычке рванули вверх, свернув не туда. Владимир Иванович стремительно укатил на лыжах так, что за ним было не угнаться, а мы пошли за быстроногой Мариной, полагая, что уж она-то видела, куда полетел Иваныч.

Не видела.

Она, в свою очередь, думала, что раз мы за ней идем, то и она идет правильно. А поскольку догнать ее было просто невозможно (а Марина так шла, что от нее лыжи отваливались), то встретились мы уже на самом верху, когда она остановилась подождать и поискать отвязавшуюся лыжу.

Тут-то недоразумение и выяснилось.

Ну а дальше только вниз, вниз и вниз.

За нами увязался Цыган. Он скакал вокруг и наслаждался жизнью, полностью забыв о своих собачьих обязанностях на базе. Видать, скучновато ему там было.

Внизу уже вовсю хозяйничала весна: везде были проталины, появилась грязь и прошлогодняя бурая трава.

Совсем внизу уже была совсем пакостно и грязно. Особенно вокруг алтайских хозяйств и во дворах.

Почти все они были закрыты на замок: не было видно ни хозяев, ни скотины. Зато всюду была вездесущая грязь. Причем не только грязь природная, но в большей степени созданная человеком. Где шел – там и бросил. Кусок железа, сучковатое бревно, трактор без колес, … - после искрящейся чистоты гор смотреть на это безобразие было тягостно и грустно.

В одном из дворов мы остановились пообедать. Сели под навесом, развели огонь и вскипятили полуденный чай.

Когда я выразил недоумение по поводу такого наплевательского отношения хозяев и к природе и к собственному жилю, Алексей Михайлович рассказал историю из собственной жизни, как в 90-ых ребята, с которыми он должен был идти на сплав, погибли из-за пьяных алтайцев, вымогавших деньги. Сначала алтайцев послали, потом им набили морду, но потом те вернулись с ружьем и начали стрелять. Туристы хотели уйти рекой, но впереди был опасный порог, перед которым они и остановились на ночевку, где они и перевернулись. Четыре человека из шести погибли.

А Оля рассказала, как в их походе пьяные алтайцы ехали за ними и выпрашивали одну из девушек:

- Ну, у вас же их три, - канючили они, - дайте нам одну.

Тут и я вспомнил (правда, про тувинцев) пару «занимательных» рассказов.

- Дело в том, - подытожил Михалыч, - что они как были охотниками и в каком-то смысле первобытным народом, так и остались. Сделал набег, забрал добычу и живет. И пофиг ему, что е него срач дома вокруг. Совсем другой тип мышления. Сейчас, конечно, туристы им деньги приносит, они покультурнее стали, но все равно внутри такие же.

Вот такие дела. Вокруг спутники и гаджеты, а тут, в горах, первобытные страсти.

Нет, надо брать пример с Наиля: жить за городом, разводить кур, копаться в огороде, делать настойки на спирту и, конечно, топить баню по субботам.

Вечером Михалыч поймал машину и отправил с ней «смс-ку» нашему водителю, чтобы он приехал пораньше и ждал нас.

Так что это получился наш крайний ночлег в этом походе.

Поэтому после ужина не хотелось уходить в палатку. Хотелось сидеть, чтобы до конца напитаться походом.

Наши в палатку тоже не спешили. Доедали, допивали, играли с Цыганом, досказывали недосказанное, но все когда-нибудь кончается.

Последний из могикан

Всегда поражает возвращение из похода.

Еще вчера ты был на вершине, где кроме скал, солнца и снега ничего нет, а теперь два километра вниз, и ты трясешься в «газели» по ухабистой дороге и смотришь на проносящиеся мимо покосившиеся дома со спутниковыми тарелками, и цивилизация постепенно наполняет твои легкие. Вокруг притихшие однопоходники, и только неутомимый Иваныч шутит и ковыряется в своей уникальной лыже.

И вот мы уже в какой-то забегаловке едим еду не из котелка, звоним родственникам и друзьям, Цыган бежал за нами сколько мог, но все равно отстал и пошел обратно домой, ребята пьют водку за прошедший поход, и только тут приходит понимание, что поход окончен. И лыжи уже кажутся такими родными…

Между тем лицо стало гореть все больше и больше. Начала сходит обожженная в горах кожа, и лицо запылало, как мак. И превратилось в лицо краснокожего из романов Фенимора Купера. Оно жутко чесалось и сыпалось вниз, как листва осенью.

Это немало забавляло моих товарищей, и только гуманная Оля спасала своим кремом.

Надо сказать, что шутки над товарищем своим – непременная часть похода. Однако все это делается всегда по-доброму и беззлобно. Уж как только не шутили над временно ослепшим Алексеем, но тот же главный шутник и балагур Владимир Иванович отдал ему свои темные очки.

В общем, в город я приехал страшный, словно демон. На вокзале даже милиционеры от меня отшатывались.

- Можно мне что-нибудь вот от этого? – попросил я в аптеке, показывая на свое лицо.

- Ох ты ж ё… - отшатнулась от меня аптекарша, но лекарство дала.

Начиналась самая грустная часть похода – расставания. Первым уехал Алексей Михайлович. Потом мы поменяли билеты, и попрощались с Олей, Мариной и Алексеем. На вокзале оставили Наиля, а уже у поезда – Сергей.

- Не, легкий поход был, - заявил он нам напоследок. – Ерунда. Я вот сейчас с друзьями в настоящий поход пойду!

И все-таки – зачем?

- Ну, вот и зачем вы все-таки ходите в походы? – спросила нас милая попутчица Олеся.

- Из-за людей, - не раздумывая ответил Иваныч. – В городе много наносного и непонятного, все как бы смазано. А в походе все отношения становятся настоящими и прозрачными: друг – он и есть друг. И ходят в поход только замечательные люди. Ради общения с ними и ходим.

Ну и еще ради гор немножко 

Алтай, хребет Иолго, март 2016

Написать первый комментарий

Добавление комментария
Личная переписка и оскорбления будут удалены. Не используйте комментарии для раскрутки своего сайта. Такой материал будет удаляться.
Имя:
E-mail
Комментарий:
Код:*
	Хочу получать уведомление на email о последующих коментариях